Почему современные дети испытывают хронический стресс? Как услышать и правильно понять своего ребенка? Что такое «конструктивное наказание»? Об этом рассказала специалист в сфере психологии детско-родительских отношений Татьяна Морозова.«В кого ты такой уродился?!» Детский психолог о распространенных ошибках воспитания
Психолог, сертифицированный гештальт-терапевт, сертифицированный когнитивно-поведенческий терапевт. Магистр психологических наук. Соавтор сборника консультаций для родителей младших школьников.
Образование: ГГУ им. Ф. Скорины, факультет психологии и педагогики (г. Гомель, Республика Беларусь). Институт практической психологии «Иматон», программа по детской практической психологи (г. Санкт Петербург). Московский Гештальт институт, специализации «Работа с нарциссической травмой в гештальт-подходе», «Работа с парой в гештальт-подходе».
Член Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии (г. Санкт-Петербург).
– Сегодня многие родители жалуются, что ребенок сидит днями с планшетом, ничем не интересуется. Почему так происходит?
– Отсутствие интереса – хитрый симптом. Если не говорить о патологиях развития, то за отсутствием интереса маскируются или перенасыщенность, когда «объелся», или отказ от интересов «в жертву» отношениям с родителями.
Бывает, ребенку так много предлагают, что у него просто «нет места» хотеть что-то самому. Потребность не успевает созреть. В этом смысле у слегка ленивых родителей – активные дети, а у опекающих родителей – условно ленивые дети. Или интересы есть, но они незначительные, неправильные с точки зрения родителя. И родитель настаивает на своем. В лучшем случае ребенок будет бунтовать, в худшем – уступит, отказавшись от части себя.
Отсутствие интереса может быть одним из симптомов депрессии.
Здесь важно понимать историю жизни ребенка – был ли интерес раньше, на фоне каких событий пропал и так далее. Если ваш ребенок был активным и любопытным, а в какой-то момент изменил привычное поведение – это повод обратиться к психологу и, возможно, к психиатру.
– Как родителю услышать своего ребенка?
– Это просто и сложно одновременно – слушать, наблюдать, не додумывать за ребенка. Удивительно, как часто мы «слышим свое». Приведу пример.
На занятие пришел родитель с ребенком подростком. И подросток говорит, что ему нравится играть в приставку. Родитель в этот момент проявляет беспокойство. Видя это, спрашиваю у родителя: «Что вы услышали?» Мама отвечает, что ее сын ни к чему не стремится и никуда не поступит. То есть ребенок говорит о своем увлечении, а мама при этом тревожится, обобщает и предсказывает неблагополучное будущее. Так появляется недопонимание.
Полезно учиться отделять реальные слова другого человека от своих интерпретаций и тренировать навык выдерживать неприятные чувства. Лучший способ услышать и узнать другого – начать его слушать. Банально, но работает.
Фото предоставлено Татьяной Морозовой
– Можно воспитывать детей так, чтобы полностью ограждать их от гаджетов?
– Информационная реальность здорово конкурирует с физической. Особенно сейчас, когда из-за вируса многие сферы жизни перешли в онлайн-формат. Полностью оградить ребенка от гаджетов – это уже на грани фантастики. Есть курсы выживания в дикой природе – как обустроить свой быт без запасов еды, спичек, палатки, навигатора и так далее. Так вот лишение гаджетов и интернета – это уже курсы выживания в социальном мире.
Вопрос еще в том, как гаджет используется – для общения, учебы или развлечения. Я скорее за ограничения по времени пользования.
О токсичном стыде
– Мамы любят воспитывать детей в общественном местах: «пальцем не тычь», «сиди спокойно», «куда ты юбку задрала, на тебя все смотрят», «как тебе ни стыдно» и так далее. Как действуют на детей такие замечания родителей?
– Для части родителей одергивание ребенка в общественном месте – это способ справиться с собственным стыдом. Стыд сложно переносить. Это такая «горячая картошка», которую хочется перебросить другому. И когда сложно «переварить» свои чувства, происходит «передача» стыда другому.
В то же время стыд может быть полезным и вредным. Полезный – когда помогает усваивать социальные нормы. Не ходить голым по улице, не бить других людей, не пачкать пассажиров ногами. Здесь важно останавливать ребенка и подсказывать ему не только, как нельзя, но и то, как можно, альтернативное поведение в этой ситуации.
Бывает вредный, токсичный стыд. Когда в действительности не происходит ничего плохого, но есть ожидание угрозы со стороны «общества»: «Подумают, что плохая мать». Ожидание того, что осудят и не примут. А желание быть принятым – очень сильный мотив. И тогда, если есть ожидание угрозы, «безопаснее» пресекать спонтанность и контролировать себя и других.
– Еще одно распространенное восклицание родителей: «В кого ж ты такой уродился?!» Как Вы объясняете взрослым, что ребенок «уродился» именно в них?
– Конкретно это восклицание хочется «вернуть» родителю. Смотрите, за этой фразой может быть и досада, и разочарование, и чувство бессилия со стороны взрослого. И тогда важно это заметить и проговорить.
Второй момент: родитель может фокусироваться только на одном качестве ребенка, на одном полюсе. Тогда важно помочь заметить, что ребенок – разный, и что он меняется, что контекст меняется. Например, шуметь дома, когда кто-то спит, плохо, а в кабинете психолога – допустимо.
Я в таких случаях склонна искать ресурсы – сильные стороны, потенциал, варианты решения задачи. Ну и, конечно, в профессиональной деятельности помогает юмор.
– Можно сказать, что в нашем обществе к детям относятся снисходительно, пренебрежительно, не считаются с их желаниями и мечтами?
– К сожалению, я бы говорила о пренебрежительном отношении к детям как «местном диалекте». И «звучит» он на разных уровнях общения. Не думаю, что пренебрежение можно проявлять выборочно – например, только к детям.
Все, что мы делаем с другими, мы делаем и с собой.
Пренебрегать или проявлять интерес – это навык. Это как мышца «уважение», которую я либо тренирую, нагружаю в повседневно жизни, либо нет. И если реальным мышцам нужен белок, то здесь питательным веществом будет самоуважение.
Фото: unsplash.com
О детском хроническом стрессе
– Фразы типа «Пойдешь на работу — узнаешь, почему я злая» – они что-нибудь объясняют ребенку или только усугубляют ситуацию?
– Можно помечтать, что эта фраза заинтригует и воодушевит ребенка побежать навстречу взрослой жизни. Но в реальности, скорее всего, такие слова испугают ребенка и вызовут отвращение к взрослению и миру взрослых. Запугивание помогает разве что на короткое время, учит изворотливости, увеличивает дистанцию в отношениях.
– То есть если родитель живет в стрессе и всегда на грани нервного срыва, он не сможет воспитать психически устойчивого ребенка?
– Дети так или иначе адаптируются к семейной ситуации. Вопрос, какой ценой.
Если взрослый живет на грани нервного срыва и слабо заботится о себе, это превращает жизнь ребенка в выживание в буквальном смысле. Его мозг на химическом уровне занят тем, что отслеживает опасность и перманентно держит тело в напряжении. Хроническое напряжение, в свою очередь, приводит к истощению. Страдают иммунитет, познавательная и эмоционально-волевая сферы, способность спонтанно играть и творить.
Львиная доля «невнимательных детей» – это дети, испытывающие хронический стресс.
На это наслаиваются проблемы в общении со сверстниками. Хочешь помочь своему ребенку – приведи в порядок себя.
– Выходит, родители жестко общаются с детьми: запрещают, требуют, раздражаются по малейшим поводам. А потом все эти «дети» подрастают, собираются в одном офисе и начинается ад?
– К счастью, чем старше ребенок, тем больше у него возможностей добрать то, что в дефиците, за пределами семьи. Это в принципе непрерывный процесс – добирать «любовь» в течении жизни. Как ежики в тумане, бродим, ищем. Мы стремимся компенсировать то, чего не хватало в детстве, например принятия или безопасности.
Конечно, можете сказать, что в вашем детстве всего было достаточно. Если вы так чувствуете, вы правы. В то же время в любых близких отношениях рано или поздно появляется чувство разочарования. И не потому, что «кто-то плохой». А потому что человеку свойственно мечтать об идеальном другом.
Будто есть кто-то в этом мире, кто безусловно полюбит, всегда поймет, никогда не оставит, оправдает все ожидания. Очаровательный образ. И любой реальный человек проигрывает этому образу.
Чем сильнее в глубине души человек верит, что идеальный другой существует, тем больше его реальные отношения будут невыносимы. И наоборот.
– То есть начальники, которые создают напряжение в коллективе, и подчиненные, которые не могут без этого напряжения жить, — все это результат нездоровых детско-родительских отношений?
– Мне нравится идея о том, что крепкие взаимные отношения могут быть в двух случаях. Первый – когда люди, как пазлы, совпадают «неврозами». Например, зависимый и созависимый. Первый нуждается в контроле, подчинении, не хочет брать на себя ответственность. Второй стремится к опеке как к проявлению власти, к контролю, интересуется чужой жизнью больше, чем своей. Эти двое всю жизнь могут прожить вместе или хорошо сработаться как начальник и подчиненный.
Второй случай – когда оба проработали свой «невроз». Будь партнеры в браке или коллеги в виде босса и сотрудника.
– Реально разорвать этот круг «порочных семейных сценариев», передающихся из поколения в поколение?
– Да. В стабильных теплых отношениях. При этом «отношения» – это глагол. Хорошо, если повезло попасть в такое окружение, встретить такого партнера.
То, что формируется в отношениях, можно поменять только в отношениях. Никакая книга, диплом о высшем образовании или онлайн-тренинг не справятся с этой задачей. Человеку нужен человек.
Психотерапия тоже дает возможность менять семейный сценарий. Мне нравится шутка о том, в каком возрасте ребенка стоит обращаться к психологу: «За несколько лет до его рождения».
Как грамотно «наказывать»
– Как показать чаду, что он поступил нехорошо?
– Наказания сами по себе не эффективны, если цель – изжить «плохое» поведение. Важно показывать альтернативное поведение и поощрять его проявление. Дошкольникам и младшим школьникам нравится быть хорошими для родителей и учителей. Взрослый для них еще авторитет.
Почти всегда дети старше трех-четырех лет сами понимают, что совершили плохой поступок.
У них появляются чувство страха, огорчение, стыд, вина. Внутренний дискомфорт – уже хороший регулятор поведения. Это как «внутренний парктроник».
Второй важный момент – не только дать понять ребенку, что он поступил плохо, но и показать, как «компенсировать ущерб». Например, предложить помощь, сделать что-то приятное для другого, искренне пожалеть и так далее. Если это новая ситуация для ребенка, проговорить, что допустимо, а что – нет. Самим придерживаться договоренностей и правил.
– Допустим, ребенка любят, относятся с уважением. Но есть детский сад, воспитательницы, другие взрослые со своими моделями поведения. Как объяснять ребенку, что все люди разные?
– Встречаться с разными моделями поведения взрослых – хорошо. Это как раз и помогает понять, что люди – разные. И что есть разная степень близости – самые близкие, друзья и приятели, соседи, незнакомые и посторонние. И что со всем из них – своя модель поведения.
Еще важно стремиться не столько избегать конфликтов, ведь это невозможно, сколько обучать разным стилям решения – и договариваться, и уступать, и конкурировать.
– Что значит «детский психолог для взрослых»? Так Вы обозначаете свою специализацию в соцсетях.
– Десять лет назад я начала работать как детский психолог. Ко мне обращались по вопросам «дефицита внимания и гиперактивности», детских страхов, трудностей в общении, адаптации в садике и школе и так далее. Редко ребенок стремится обратиться сам, хотя так тоже бывает. Первое знакомство и контакт почти всегда происходит с родителем.
И это уже работа «переводчика» между ребенком и взрослым. Когда родитель осознает процесс, происходящий с ребенком, и отталкивается в своем поведении от этого понимания, у всей семьи жизнь становится легче.
Например, «сделал назло» – это ярлык и поиск виноватого, тупик в отношениях. А по факту у ребенка «отсутствует навык выражать злость приемлемым способом».
По мере своего профессионального становления я заметила, что все чаще обращаются взрослые. Уже не только по вопросам, связанными с детьми. Так и появилось выражение «детский психолог для взрослых». Процессы с детьми и взрослыми происходят схожие, только формы работы разные. С детьми – игровая, со взрослыми – в большей степени «разговорная» терапия.
– Татьяна, с какими вопросами обычно обращаются к детскому психологу?
– Чаще всего обращаются с вопросами поведения – «не слушается», «дерется», «не хочет делать уроки». Это то, что на поверхности, «верхушка айсберга». Второй по частоте повод обратиться – соматические проявления. Это клиенты, которые уже были у врачей, и им порекомендовали работу с психологом.
Обращаются, когда есть запоры, энурез, энкопрез, частые боли в желудке, тики, заикание, ВСД. Еще один тип вопросов – эмоциональное состояние ребенка и сфера общения.
Источник: https://news.yellmed.ru/
Источник: